Значительная часть русскоязычных репатриантов в Израиле ненавидит ультраортодоксов, считает их нахлебниками и уклонистами: “живут на наши деньги и учат всех, как жить, не служат в армии и с помощью политических комбинаций заставляют весь Израиль плясать под свою дудку”. На самом же деле все сложнее, попытаемся разобраться.

Израиль — вместе религиозный и светский

Разделение на религиозных и светских к Израилю неприложимо

Первая ошибка среднестатистического репатрианта: он использует западные термины “религиозный” и “светский”, которые совершенно не подходят для израильских реалий.

     Верит в Бога 70–80% еврейского населения, но в Израиле это вообще не рассматривается как критерий. Около 60% соблюдают существенную часть религиозных заповедей: субботние свечи, кашрут, регулярно ходят в синагогу. По обычным западным меркам этих людей следует считать “религиозными”. Людей, живущих светской жизнью, никак не меньше 90%, но быть “светским” отнюдь не означает быть “секулярным”.

     Большинство израильтян ощущают себя одновременно и религиозными, и светскими. Общество не делится на два лагеря — это широкий и непрерывный спектр людей из соблюдающих все, соблюдающих частично и не соблюдающих ничего. Одни вовлечены только в светский мир, другие участвуют как в светской, так и в религиозной жизни, третьи крайне религиозны, и светская жизнь им чужда.

Три группы по степени соблюдения заповедей

Давид Бен-Гурион, первый глава государства Израиля, говорил: “Я не хожу в синагогу. Но та синагога, в которую я не хожу, должна быть ортодоксальной”. Такой подход и сейчас отражает представления израильтян о религии: абсолютное большинство соотносит себя с ортодоксальным иудаизмом, но при этом соблюдает его законы лишь частично или не соблюдает вообще. В Израиле есть консервативные и реформистские общины, но к ним принадлежит лишь 3% евреев.

     Поэтому статистика делит еврейское население не по конфессиям, а по степени соблюдения религиозной традиции. Выделяют три группы:

     1. Полностью соблюдающие заповеди — дати, или ортодоксы, 25%. В свою очередь они делятся на две группы — религиозные сионисты (“вязанная кипа”) и ультраортодоксы (“черная кипа”).

     2. Частично соблюдающие — месорати, или традиционалисты, 30%. Они соблюдают заповеди лишь отчасти, но связаны с религией очень серьезно.

     3. Несоблюдающие — хилони, секулярные, 40%. Они обращаются к религии лишь изредка, а то и почти никогда, однако значительная их часть все-таки ощущает связь с ней.

     Таким образом, каждая из трех групп находится в меньшинстве. Абсолютное большинство так или иначе связано с иудаизмом (который является одновременно и религией, и культурой, и традицией), но при этом не хочет полного влияния религии на свою жизнь. А каков народ, таково и государство: не соединенное с иудаизмом, но и не отделенное от него.

     

Ашкеназы и сефарды: разные модели религиозности

Религиозная картина будет непонятна без контекста — разделения евреев Израиля на субэтнические группы, которые сложились в диаспоре за два тысячелетия изгнания.

     Таких групп много, но самые крупные из них это ашкеназы (потомки евреев Европы) и сефарды (потомки евреев мусульманских стран, в Израиле их чаще называют мизрахи, “восточные”). Эти две группы количественно примерно равны: израильское еврейское общество резко отличается от американского, где при той же примерно численности 90% составляют ашкеназы.

     Ашкеназы прошли в христианских странах процессы просвещения, секуляризации и модернизации. Сефарды этого всего не проходили, поэтому в Израиле, приехав в основном в 1950-х годах, они оказались в совсем другой цивилизации. Руководившие тогда страной ашкеназы пытались переделать их по своим культурным меркам. Пережив острый кризис и преодолев его, сефарды интегрировались в современное общество, но сохраняют существенные особенности социальной жизни.

     Бóльшая часть ашкеназов принимает решение по вопросу религии на основе размышлений, анализа, после чего или приближается к религии, или удаляется от нее. Поэтому ашкеназы занимают крайние позиции в спектре: или полностью религиозны, или полностью не религиозны. А сефарды, ориентируясь на чувство принадлежности и на живую семейную традицию, часто принимают половинчатое решение: “это наша религия, без нее нельзя, я верю в Бога и Тору, но не настолько религиозен, чтобы соблюдать полностью”. Поэтому сефардов больше в середине спектра.

Частично соблюдающие, традиционалисты

Репатрианты не видят и не осознают наличия этой особой группы, а русскоязычные СМИ по ее поводу молчат — при том что традиционалисты составляют огромную часть населения. Большинство их — сефарды, а у репатриантов обычно нет близких связей в этой половине общества.

     Традиционалисты не носят кипу, у них нет никаких “вторичных религиозных признаков”. При этом их нельзя назвать нерелигиозными. Они ведут вполне светский образ жизни, работают, служат в армии, но соблюдают кашрут, ежедневно надевают тфилин и читают главные молитвы, празднуют все религиозные праздники. Большинство регулярно изучает Тору, ходит на уроки и лекции. В субботу идут в синагогу, но после нее едут на машине погулять.

     С точки зрения традиционалистов, иудаизм может быть только ортодоксальным, они не приемлют консервативного или реформистского подходов, хотя сами вовсе не соблюдают полностью. Они выступают за то, чтобы брак и развод в Израиле оставались религиозными (и тут они вместе с людьми полностью религиозными составляют большинство). Они не дают отделить иудаизм от государства, но и не дают соединить государство с религией. Именно они, находясь посередине, не дают обществу расколоться на два противоборствующих лагеря.

Несоблюдающие, секулярные

Несоблюдающие составляют 40% еврейского населения, и они тоже разные. Часть из них ходит в синагогу в Йом Кипур, устраивает пасхальный седер, иногда зажигает субботние свечи. Почти все делают обрезание, празднуют бар/бат-мицву (религиозное совершеннолетие, мальчики в 13 лет, девочки в 12), хоронят умерших по ортодоксальному обряду. В Израиле существуют альтернативные безрелигиозные похороны, но они не пользуются спросом — в этом вопросе абсолютное большинство даже среди несоблюдающих предпочитает религиозную традицию.

     Поскольку иудаизм неотделим от еврейской культуры и истории, такое отношение одновременно является и национальным, и религиозным.

Виды ортодоксов

Кто такие ортодоксы

Ортодоксы — это те, кто полностью соблюдают религиозные заповеди, придерживаются всей Письменной и Устной Торы. Они уделяют существенное время изучению иудаизма, религия влияет на все аспекты их жизни. Таких около 25% еврейского населения Израиля, и они делятся на две группы:

     1. “Ортодоксы старой школы”: харедим, они же “ультраортодоксы”. У них строгий дресс-код: белая рубашка, черные брюки и пиджак, черная шляпа. Харедим ориентированы на отдаление от светского мира и от государства.

     2. “Ортодоксы-модернисты”: религиозные сионисты. Они одеваются в обычную западную одежду и носят вязаную кипу, ориентированы на интеграцию со светским миром и на активное участие в жизни государства. Можно вполне обоснованно назвать их “светскими религиозными ортодоксами”.

     Русскоязычные репатрианты оценивают иудаизм по одежке, поэтому считают ортодоксами только тех, кто в черной шляпе, это классические “чужие”. А религиозные сионисты одеты так же, как они сами, работают рядом с ними и служат в армии, поэтому их они ошибочно считают “не слишком религиозными”. На самом же деле обе эти группы одинаково ортодоксальны. Они почти совпадают по классическим вопросам (суббота, кашрут, праздники), при этом полностью различаясь в отношении к проблемам современности.

     Важно отметить, что приставка “ультра” заслужена харедимной частью ортодоксии прежде всего своим внешним видом — пейсами, шляпами (некоторые носят и лапсердак — длиннополый сюртук по моде XVIII века). На самом деле ничего “ультра” в них нет — они просто считают, что нет причин менять те религиозные взгляды, которых придерживались их предки.

     При этом если ашкеназских харедим еще можно как-то считать “ультра” ввиду их дистанцирования от светского мира, то к сефардским харедим это не относится вовсе: от “ультра” у них только черные шляпы — по ашкеназской моде, которую они переняли в Израиле.

Религиозные сионисты

К удивлению русскоязычных репатриантов, самую большую группу среди ортодоксов Израиля составляют именно религиозные сионисты, это примерно 15% еврейского населения. Их внешней особенностью, дресс-кодом, является “вязаная кипа”, обычно цветная (в отличие от ультраортодоксов, у которых кипа только черная) — как символ соблюдения Торы и заповедей в новом, изменившемся мире, где нужно развиваться и меняться, сохраняя свою суть.

     С самого начала сионистского движения, c конца XIX века, в нем была религиозная (ортодоксальная) фракция. Религиозные сионисты участвовали в деятельности построения Страны, освоения земли и в военной защите, считая это такой же заповедью Торы, как суббота или кашрут.

     Современную философию религиозного сионизма создал в начале XX века рав Авраам Ицхак Кук. Согласно его подходу, основанному на каббалистической традиции, приход Мессии — это не одномоментное событие и не чудо, а длительный и естественный процесс, и все мы являемся его активными участниками. Нерелигиозный сионизм Герцля — первая, начальная стадия мессианского процесса, и поэтому необходимо всячески его поддерживать, постепенно сдвигая от нерелигиозной формы к сионистско-религиозной.

     Раву Куку удалось синтезировать традиционные ортодоксальные взгляды с современным сионизмом и модернизацией всех областей жизни. В его время такой подход кардинально отличался от религиозного мейнстрима: фактически рав Кук выступил один против всех. Но затем его концепция начала развиваться, привлекать сторонников и превратилась в одно из важнейших направлений иудаизма, сочетающего ортодоксальность с модернизацией. Она смогла завоевать умы и сердца как религиозных, так и многих нерелигиозных евреев.

     До конца 1960-х годов религиозный сионизм активно действовал в социальной сфере, но не вмешивался в политику. Ситуация изменилась в 1967 году после победы в Шестидневной войне, когда под израильским контролем оказались Иудея и Самария. Израильское правительство не знало, что делать с этими территориями, и предполагало отдать их арабам в обмен на мирный договор, но арабы не согласились.

     И в этот момент религиозный сионизм (который до этого был “младшим партнером” сионизма светского) вдруг занял противоположную позицию: мы должны заселить эту землю, поскольку она — исторический и религиозный центр Страны, и это развернет весь Израиль от государства-убежища (каким его видел Герцль) к государству исторического и религиозного возрождения. Сформировалось поселенческое движение. Возникший конфликт с властями и упорство, проявленное религиозными сионистами, привели к тому, что множество национально ориентированных нерелигиозных евреев стали приближаться к религиозному сионизму.

     Противостояние поселенцев с государством стало одной из важных причин политического разворота Израиля в 1977 году, когда после многих десятилетий господства социал-демократов Бен-Гуриона к власти пришли Менахем Бегин и движение “Ликуд”, стоящее на праволиберальных позициях. В итоге поселения стали множиться и развиваться. Ради того, чтобы восстановить связь еврейского народа с историческим и духовным центром Страны, поселенцы были готовы жить в условиях грозящего им террора, в гуще арабских деревень, ездить по опасным дорогам.

     За сорок лет поселенческое движение прошло путь от “оторванных от жизни мечтателей” до мейнстрима, стало одним из центров израильской жизни. Несмотря на попытки уничтожить поселения, предпринятые в ходе Договора “Осло” в 1993 году, когда была создана Палестинская автономия, и в ходе Размежевания в 2005 году, когда еврейские поселения были изгнаны из Сектора Газы, религиозный сионизм и поселенческое движение смогли выстоять и окрепнуть. Сегодня в сотнях поселений проживают более 500 тысяч человек, и понятно, что выселить их уже невозможно. В этом смысле религиозный сионизм победил: мечтатели оказались большими реалистами, чем истеблишмент, полагавший что может достигнуть мира, отдав территории.

     Однако в ходе поселенческого движения религиозный сионизм сдвинулся вправо, что привело к конфликту с традиционно левым светским обществом. Религиозные сионисты вдруг стали претендовать на общее направление развития Страны, и это стало настоящим ударом для левого истеблишмента. Известный израильский писатель и один из идеологов левых Амос Оз описал ситуацию так: “У нас был поезд сионизма, и религиозные сионисты работали в нем смотрителями за кашрутом в вагоне-ресторане. Но теперь они захватили паровоз и ведут поезд совсем не туда, куда мы хотели бы. Они украли у нас сионизм!”.

     Сегодня религиозные сионисты, оставаясь ортодоксами, полностью интегрированы в современную жизнь. Чтобы совместить учебу в иешиве со службой в армии, они создали сеть “военных иешив”, в которых учат Тору одновременно со службой в боевых частях. Религиозные сионисты учатся в университетах, занимаются наукой, спортом, искусством, вовлечены во все структуры государства.

Ашкеназские ультраортодоксы

Харедим, “ортодоксы старой школы”, в основном являются потомками еврейского населения Страны до начала сионистского движения и тех, кто приехал из Европы в 1930–1940-х годах.

     Название харедим взято из книги пророка Исайи и означает “трепещущие перед Богом”. Их основная концепция: ничего не изменилось, какими мы были в Восточной Европе, такими же остаемся в Стране Израиля. Высшая ценность — изучение Торы и строгое исполнение заповедей. Мы призваны сохранять наше великое наследие в неизменном виде. От неправильного, разрушительного светского мира (включая университет и армию) лучше держаться подальше. Часть харедим говорит на идиш, который сохраняется ими как живой язык.

     Статус человека зависит от того, насколько он успешен в изучении Торы. Юноша, посвящающий учебе все свое время и живущий на скромную стипендию, — более завидный жених, чем тот, кто работает и хорошо обеспечен.

     Важнейшим занятием является учеба в иешиве весь день — это позволяет и изучать Тору, и изолироваться от светского общества. Поэтому большинство мужчин молодого возраста (18–30 лет) учатся, а женщины, а также мужчины более старшего возраста, работают.

     Харедим неоднородны, разные группы значительно отличаются идеологией и образом жизни. Есть хареди модерни — они считают, что нужно сохранять ультраортодоксальный образ жизни, но при этом служить в армии и более активно включаться в рынок труда. Между ними и остальными харедим имеются существенные разногласия.

     Две главные группы харедим — это литваки (“литовские”), в культуре которых главным является высокий уровень еврейской учености, и хасиды, последователи эмоционально-мистического направления, который создали в середине XVIII века Бешт и его ученики и которое в XIX веке широко распространилось в Восточной Европе.

     В начале XX века большинство раввинов отвергало сионизм, считая, что суверенитет евреев над Землей Израиля до прихода Мессии невозможен. Но история пошла иначе, и сегодня абсолютное большинство ультраортодоксов признают государство и участвуют в его жизни, при этом психологически дистанцируясь от него.

     Осталась лишь одна группа — Нетурей Карта и Сатмарские хасиды, — которая продолжает быть антисионистской. Она небольшая, но медийно активная и благодаря сверхортодоксальной одежде весьма заметная. Остальные харедим считают эту группу экстремистской и избегают ее.

     Ультраортодоксы существенным образом влияют на еврейскую демографию: у них большие семьи, в среднем по 6–7 детей (в нерелигиозных семьях в среднем по 2–3 ребенка, у традиционалистов — 4, у религиозных сионистов — 5). Отметим, что даже и среди нерелигиозного населения по показателю рождаемости Израиль существенно опережает западные страны.

     В течение многих десятилетий несмотря на высокую рождаемость нет значительного увеличения доли харедим. Причины этого в том, что, во-первых, среди репатриантов почти нет ультраортодоксов, а во-вторых, значительная часть повзрослевших детей отказывается после школы от ультраортодоксального образа жизни и переходит в другие религиозные группы.

     В ультраортодоксальном мире очень развита взаимопомощь. Харедим создали огромное количество волонтерских организаций, в которых можно одолжить все, что нужно в домашнем хозяйстве, и получить поддержку в трудных ситуациях. Крупнейшие из таких организаций работают в равной степени для всех граждан. Так, Яд Сара бесплатно одалживает бытовое медицинское оборудование, она имеет филиалы во всех городах в Израиле, а Зака помогает в собирании останков жертв терактов и катастроф (важная заповедь иудаизма) — тяжелейшая работа, на которой обычные люди быстро выгорают.

     Ультраортодоксы в целом материально беднее, чем большинство других израильтян. Их удовлетворенность жизнью, однако, выше, чем у других. Бедность не мешает им радоваться жизни, потому что это их сознательный выбор — изучать Тору, а не делать светскую карьеру. В итоге средняя продолжительность жизни среди ультраортодоксов выше, чем в среднем в Израиле.

Хабад Любавич

Это особое направление в хасидизме, созданное равом Шнеуром Залманом из Ляд в конце XVIII века. Оно не укладывается в схему разделения на ультраортодоксов и религиозных сионистов, поскольку это единственная хасидская группа, ведущая активную деятельность по привлечению нерелигиозных евреев к иудаизму.

     Изначально центром Хабада было местечко Любавичи (прежде относившееся к Могилевской губернии, ныне — к Смоленской области). В 1920-х годах Хабад возглавил подпольную деятельность по сохранению еврейской религиозной жизни в СССР. С 1940-х годов центр движения переместился в США. Последний Любавический ребе Менахем-Мендл Шнеерсон начал активную просветительскую кампанию для привлечения евреев к традиции, и его “посланники” разъехались по всему миру, основав в сотнях городов “Бейт Хабад” (“Дом Хабада”), где проводятся уроки, молитвы, празднования. Все делается так, чтобы впервые пришедший в общину нерелигиозный еврей не почувствовал себя неловко, но нашел то, что для него важно. В результате десятки тысяч евреев по всему миру стали приближаться к традиции.

     В Израиле сторонники Хабада относительно немногочисленны (главная работа этого движения ведется в диаспоре), но почти во всех городах есть хабадные центры, и они восполняют религиозную картину — например, давая возможность желающим в удобное время, и даже не приходя в синагогу, выполнять заповеди: участвовать в чтении Свитка Эстер в Пурим, слушать трубление в шофар в Рош аШана, проводить праздничные мероприятия для нерелигиозных семей. Значительная часть прихожан — русскоязычные евреи. Последователи Хабада служат в армии, но все-таки воздерживаются от полного религиозного признания Израиля.

Сефардские ортодоксы

Как сказано выше, евреи из мусульманских стран не делились на религиозных и нерелигиозных (что было характерно для ашкеназов с конца XIX века). Они просто не представляли свою жизнь вне религии.

     Приехав в Израиль в 1950-х годах, они столкнулась с социалистическим истеблишментом, который поставил одной из своих целей “осовременить” сефардов, оторвать их от религии. Для этого молодежь отделяли от старшего поколения и посылали на “перевоспитание” в нерелигиозные структуры. Результатом стала культурная катастрофа, это одна из позорных страниц истории Израиля. Непрощенные обиды на долгие десятилетия отравили отношения между евреями Запада и Востока, их отголосок слышен и сегодня.

     В 1980-е годы рав Овадия Йосеф (на тот момент Главный сефардский раввин Израиля) основал движение за возвращение сефардов к традиции, которое оформилось в ШАС — субэтническую сефардскую партию с раввинским руководством (как это повелось веками в сефардском еврействе). Хотя эту группу часто причисляют к “ультраортодоксам”, прежде всего из-за черной шляпы, доминирования раввинов и подчеркивания важности учебы в иешиве, а также принципу “студенты иешив не служат в армии”, они радикально отличаются от ашкеназских ультраортодоксов, поскольку, во-первых, ориентированы на поддержку традиционалистов и на социальную работу, а не только на изучение Торы, а во-вторых, положительно относятся к государству: партия ШАС является частью Всемирной сионистской организации — для ашкеназских ультраортодоксов такое немыслимо.

     Партия пользуется поддержкой широкого спектра восточных евреев, от ультрарелигиозных до традиционалистов. Ее сторонники распределены во всех сферах социальной жизни, большинство (кроме учащихся иешив) служит в армии.

Религия и государство

Израиль как светское государство с религиозным компонентом

Вернемся к тем нашим русскоязычным репатриантам, которые ошибочно полагают, что принципы западной демократии запрещают иметь государственную религию и что, поскольку в Израиле она есть, это делает его клерикальной страной. И, конечно, что только зловредные ортодоксы заинтересованы в “религиозном притеснении” — брак, развод, соблюдение субботы, кашрут в госучреждениях.

     На самом деле есть и другие западные демократии, в которых религия не отделена от государства. Государственная религия имеется в Англии, Исландии, Швеции, Норвегии, Греции. В Германии существует религиозный налог, государственное финансирование религии и уроки религии в светских школах (их ведут священники). Есть места, где законы запрещают открывать магазины в воскресенье. И все эти страны считаются светскими, государственная религия этому не мешает.

     Израиль как государство создан по образцу западных демократий, и вся законодательная власть в нем принадлежит Кнессету, а поэтому само государство, разумеется, светское. Но роль религии действительно высока: отсутствие общественного транспорта, закрытые магазины в субботу, религиозные брак и развод. При этом личная деятельность в субботу (и частный транспорт) никак не ограничены, и государство признает браки, заключенные гражданами где угодно за границей.

     Мы уже отметили, что такой “половинчатый” статус соответствует модели традиционалистов, для которых “неправильно, чтобы иудаизм полностью доминировал, но нельзя и совсем отрываться от традиции”. А именно традиционалисты являются центром социума.

“Статус кво” в отношениях религии и государства

В Западном мире существуют разные модели сосуществования демократического государства и религии. Своя модель есть и в Израиле. Исторически она возникла как договор между Бен-Гурионом и ультраортодоксальной партией Агудат Исраэль еще в 1930-х годах. В нем Агуда, изменив прежнюю антисионистскую позицию, признавала Всемирную сионистскую организацию в качестве единственного представителя всех евреев Страны Израиля — что было критически важно для борьбы за создание своего государства (отметим, что ультраортодоксы, приехавшие еще до начала сионистского движения, составляли тогда около трети еврейского населения Страны). Но при этом все государственные институты (не частные люди!) обязались не работать в субботу, соблюдать кашрут, сохранить религиозные брак и развод, а также признать автономию для школьной системы каждого религиозного течения.

     Бен-Гурион и его нерелигиозная социал-демократическая Рабочая партия были рады подобному договору: он позволял бороться за создание государства, а за будущее Бен-Гурион не беспокоился,  он был уверен, что ортодоксы — это вымирающий вид, постепенно все евреи станут светскими социалистами, каким был он сам, и, соответственно, законы изменятся. А небольшая группа ортодоксов в будущем государстве будет чем-то вроде “национального памятника традиции”, ходячим музеем, никак не влияющим на жизнь Страны.

     Что касается государственного статуса религиозного брака, то сам Бен-Гурион (заключивший подчеркнуто нерелигиозный брак в 1917 году в мэрии Нью-Йорка, что шокировало тогдашнее еврейское общество) был в этом даже заинтересован: это не только позволяло избежать раскола, но и препятствовало смешанным еврейско-арабским бракам.

     А обязательное изучение Танаха (Еврейской Библии) в школах казалось тогда социалистам совершенно естественным — ведь это не только наша собственная история, но и обоснование нашего права на государство. Демонстрации сионистов против британских властей проходили под лозунгом “Танах — наш мандат”, а Бен-Гурион ссылался на Танах на международных конференциях: “Поскольку вы признаете Библию, то должны признавать наше право на эту землю”. Его личная связь с Танахом была так сильна, что по итогам голосования в ООН английский журналист Хаим Бермант сказал: “Хотя сам Бен-Гурион не верит в Бога, иногда кажется, что Бог верит в него”.

     Поэтому первый же Кнессет (в котором нерелигиозные социалисты полностью доминировали) одобрил на законодательном уровне принципы этого договора, получившего название Status quo (т. е. “Сохранение условий Британского мандата в вопросах религии и государства”). Но дальше история пошла иначе, чем предполагал Бен-Гурион: приехавшие сефарды сформировали широкий слой частично соблюдающих “традиционалистов”, вовсе не желавших, чтобы религию убрали из общественного пространства. Вместе с “полностью религиозными” они составили большинство народа, и благодаря этому “статус кво” дожил до сегодняшнего дня.

     Сегодня в Израиле многие считают, что такое положение устарело и нужно его пересмотреть. Но пока что нет приемлемого для всех решения. При этом даже в последние годы “коалиции без религиозных партий”, имея большинство в Кнессете, не стали ничего менять. Это показывает, что народ (в отличие от СМИ) не считает проблему важной.

Главный раввинат

Главный раввинат был создан в 1921 году при полной поддержке нерелигиозного сионистского движения, поскольку был нужен авторитетный религиозный орган, который решал бы проблемы еврейской жизни в Израиле, и необходима была религиозная интеграция разных групп евреев, приезжавших со всего мира со своими несколько различающимися религиозными обычаями.

     Главный раввинат имеет только те права, которые делегирует ему Кнессет. Подобно тому, как университеты имеют право выдавать дипломы, и государство их признает (хотя университеты автономны), так же и Кнессет передал раввинату вопросы браков и разводов, кашрута, определение еврейства и гиюр (переход в иудаизм). Главных раввинов выбирает комиссия, назначаемая Кнессетом.

     Вплоть до 1980-х годов Главным раввинатом руководили сионистские раввины, придерживавшиеся на практике довольно либеральной линии (например, в 1930–1950-х годах все смешанные пары и “евреи по отцу”, приезжавшие в Израиль, сразу проходили гиюр), и его деятельность не вызывала конфликтов в обществе.

     Но далее ситуация усложнилась, поскольку начала активную деятельность ШАС, да и ашкеназские ультраортодоксы стали меньше “сидеть в гетто” и более активно влиять на израильскую жизнь. А религиозные сионисты стали массово участвовать в поселенческом движении в Иудее и Самарии, и это создало конфликт между ними и левым истеблишментом. При этом значительная часть истеблишмента отошла от представлений основателей Израиля о важности общенационального религиозного института, а потому и позиция Главного раввината сделалась ей безразлична. И поскольку было проще договариваться с харедим (они претендовали только на религию), чем с религиозными сионистами (стремившимися с помощью поселений изменить весь Израиль), то истеблишмент стал поддерживать избрание Главными раввинами ультраортодоксальных кандидатов, которые стали вести куда более строгую религиозную политику.

     И когда в 1990-х приехала большая волна репатриантов из бывшего СССР с огромным количеством смешанных семей и евреев по отцу, то ни раввинат не хотел делать им облегченный гиюр, ни сами репатрианты, воспитанные в антирелигиозном духе, не были готовы ни на какую форму гиюра. Конфликт обострился и продолжается до сих пор. Попытки умеренного крыла религиозных сионистов реформировать Главный раввинат пока что не увенчалась успехом — прежде всего потому, что эта проблема не кажется важной большинству населения.

Служба религиозных в армии

Религиозные сионисты служат в боевых частях существенно активнее всех других групп населения. Сейчас на войне в Газе почти половина погибших солдат принадлежит к религиозным сионистам (которые, как мы отмечали, составляют всего 15% населения).

     Ультраортодоксы дистанцируются от государства и от всей современной культуры, а поэтому и от армии. Поскольку закон в Израиле дает учащимся иешив отсрочку от службы (а если проучиться до 30 лет, то и полное освобождение), почти вся ультраортодоксальная молодежь так и поступает. Но тот же закон требует учиться полный день, запрещая в этот период работать и получать профессиональное образование, — образуется замкнутый круг. Ультраортодоксы, выходя из иешив в 30 лет (к этому времени они обычно женаты и имеют нескольких детей), не могут пойти на высокооплачиваемую работу, не имея образования. Учиться профессии они тоже не успевают — им нужно кормить семью. В итоге они нуждаются в социальных пособиях, что еще больше обостряет конфликт.

     Так что проблема есть, и весьма существенная. Решить ее трудно, потому что в Израиле физически невозможно призвать в армию тех, кто идеологически этого не хочет, и глупо думать, что “мы посадим часть в тюрьму и лишим пособий, а остальные пойдут, как миленькие” (ведь про арабов такого никто не думает: они составляют 20% граждан, но их не призывают даже на гражданскую службу).

     Политики много говорят про “несправедливое распределение национального бремени”, но лишь перед выборами — и ни одно правительство Израиля ничего здесь не изменило. Потому что в реальности все понимают сложность ситуации. Когда ультраортодоксов упрекают в отказе защищать страну, они отвечают, что защищают не танки и самолеты, а Всевышний, — и если они вместо иешивы пойдут в армию, то Израиль лишится этой защиты. Разумеется, это демагогия (религиозные сионисты успешно совмещают иешиву с армией), и настоящая причина в том, что армия не дает возможности жить изолированно от светского мира. Тем не менее постепенно в армию идет все больше харедимных юношей. Они служат не в обычных, а в специально созданных для них частях, где строже правила кашрута и нет женщин. Всем понятно, что хорошим решением может быть только такое, которое даст ультраортодоксам стимул и желание самим служить, а взаимные обвинения тут не помогут.

Бюджет на религию: являются ли ультраортодоксы нахлебниками

Многие русскоязычные репатрианты уверены, что на религию уходят огромные средства. На самом же деле вся поддержка иешив, синагог и прочие траты на религиозную жизнь составляют менее 0,5% государственного бюджета (который равен примерно $140 млрд в год). Расходы на культуру в целом существенно выше.

     На это есть возражение: “культура нужна всем, а религия только религиозным — вот пусть они ее сами и финансируют”. Однако нет такой культуры, которая нужна сразу всем: одним нужны музеи, другим — концертные залы, третьим — гуманитарные факультеты университетов, а четвертым — иешивы и синагоги.

     Сами репатрианты не потребляют религиозной культуры, поэтому и считают, что обществу она не нужна. Но религия как культура нужна не только “религиозным”, но и традиционалистам — а вместе это уже больше половины населения. Поэтому возможны два варианта: или вся культура отделяется от государства и становится частной (на это никто, разумеется, не согласен), или вся культура, включая религию, получает частичное государственное финансирование.

     Дальше можно обсуждать распределение бюджета на культуру и какая доля кому достанется. Сегодня этот вопрос, как и все вопросы бюджета, решает Кнессет. Есть справедливые нарекания на то, что это влечет за собой некрасивые политические соглашения, когда большие партии ради создания коалиции дают партиям секторальным (в данном случае ультраортодоксальным, но бывает, что и арабским) завышенное финансирование в обмен на политическую поддержку. Так поступают и правые, и левые, и не только в Израиле, но во всем западном мире: секторальные парламентарии соглашаются поддержать правительство в обмен на финансовые и социальные преференции для своего сектора. Это общая болезнь мировой демократии, действенного лекарства от этой болезни пока не придумано.

Взаимоотношения “религиозных” и “светских”

Как мы уже отмечали, нет отдельно Израиля религиозного и Израиля светского — есть непрерывный спектр соблюдающих больше и соблюдающих меньше: огромная часть населения одновременно и светская, и религиозная. Крайние части спектра вступают в конфронтацию: в обществе несоблюдающих распространено презрительное отношение к ультраортодоксам, их считают примитивными, отсталыми, а среди ультраортодоксов распространено высокомерное отношение к нерелигиозным евреям: “они утратили вековую традицию, за которую евреи боролись и умирали два тысячелетия”. Однако и здесь столкновение в большой степени подогревается политиками (заинтересованными в конфликте, который активизирует сторонников и приносит голоса избирателей) и СМИ. На деле же в каждой большой израильской семье есть все — и ультрарелигиозные, и “вязаные кипы”, и полурелигиозные, и совсем не религиозные. Они встречаются на семейных мероприятиях и понимают, что каждый имеет свои резоны.

     Совсем иная ситуация в нерелигиозной русскоязычной среде. Ее культурная жизнь протекает в информационном пузыре — со своими телеканалами, прессой, библиотеками, клубами и даже магазинами деликатесов. Иврит для русскоязычных репатриантов — язык работы, но не язык культуры. Религиозные им непонятны, это классические “чужие”. Русскоязычные репатрианты сталкиваются с представителями других групп в деловой (а не семейной или дружеской) обстановке, и поэтому не понимают, как устроена израильская жизнь, как функционирует общество. Большинство традиционалистов — сефарды, с ними совсем мало личного общения: трудно себе представить, что твой коллега, вроде бы совершенно светский, не носящий кипы, соблюдает кашрут, надевает по утрам тфилин, по субботам ходит в синагогу. Оттого и кажется, что “религиозные” и “светские” представляют два отдельных мира. Недоразумение это разрешится только в следующем поколении — теми, кто вырос в израильской среде.

Религиозность и правые взгляды

В Израиле есть три критерия разделения на правых и левых.

     1. Отношение к территориальным уступкам (этого нет в остальном мире).

     2. Отношение к роли религии в государстве.

     3. Экономические взгляды (как в остальном мире).

     Так, партия Ликуд (правоцентристы) является сугубо правой по экономическим взглядам (за экономическую свободу и уменьшение роли государства и монополий), правой по вопросу территорий, центристской по вопросам религии. Харедимные партии (и ашкеназская Еврейство Торы, и сефардская ШАС) сугубо левые по экономическим взглядам (социальные программы, помощь бедным), правые по отношению к религии в государстве, безразличные к вопросу территориальных уступок. Партии религиозных сионистов являются сугубо правыми по территориальным вопросам (активная поддержка поселенческого движения), но центристскими по вопросам экономики и религии.

     Существует связь между степенью религиозности и правизной по вопросам территорий: поскольку Страна Израиля должна, согласно Торе, принадлежать еврейскому народу, традиционалисты и религиозные сионисты в основном имеют правые взгляды, а люди нерелигиозные склонны к левой части политического спектра. Но это разделение далеко не универсально: руководство ультраортодоксальных партий совсем не правое, а большинство русскоязычных в Израиле при полной нерелигиозности имеет весьма правые взгляды по вопросам о будущем территорий.

Межрелигиозное взаимодействие

Вторая по численности после иудаизма религия в Израиле — это ислам (20% населения). Совсем небольшую часть составляют христиане (в основном арабы) и друзы.

     Права у всех одинаковы, но обязанности не равны: евреи должны служить в армии, друзы служат добровольно (и есть генералы-друзы), христиане и мусульмане служить не обязаны и почти не служат (кроме очень небольшой группы христиан и бедуинов).

     Представители всех религий — иудеи, мусульмане, друзы, христиане разных конфессий — автономны в личных вопросах (браки и разводы, иногда и наследство). Почти все религии имеют свою систему школ, признаваемых и поддерживаемых государством (так что евреи с арабами учатся в разных школах).

     Действуют шариатские суды, получающие государственное финансирование. Государство частично оплачивает реставрацию старых и строительство новых мечетей. Стремясь обеспечить гражданам-мусульманам возможность совершать хадж в Мекку, израильские власти предоставляют им право пользоваться иорданскими документами для въезда в арабские страны, с которыми Израиль не имеет дипломатических отношений. Арабы широко представлены в университетах (и как студенты, и как преподаватели), в здравоохранении, в адвокатуре. Есть множество арабских организаций и политических партий (в Кнессете присутствуют четыре из них).

     При этом почти нет смешанных браков и социальной ассимиляции между евреями и арабами. Да и дружбы между ними тоже нет (исключение — отношения евреев с друзами как с боевыми товарищами, но друзы не считаются в Израиле арабами). Несмотря на все декларации каждая сторона воспринимает другую как инородную, чужую. Видимо, такое состояние будет сохраняться не только до окончания израильско-арабского конфликта, но и пока не сменится хотя бы одно поколение после него.

     Впрочем, мы надеемся и на это. Как говорил Бен-Гурион, “в Израиле кто не верит в чудеса — тот не реалист”. Создание Израиля было чудом, и то, что он жив и развивается, — тоже чудо. Так что мы верим, что с нашей помощью Израиль явит миру еще больше чудес.

Июнь 2024 г.